Как и все участники рынка, «Славянская мебельная компания» испытала определенный шок от введения ограничительных мер в связи с распространением коронавирусной инфекции. Магазины наших российских партнёров (а это преимущественно крупные федеральные и региональные сети) закрыты, выручка упала до минимума. Тем не менее, для СМК этот шок оказался не таким фатальным, как можно было бы предположить. Нас вытянул экспортный канал, который мы активно развивали последние шесть лет.
Если говорить про экспорт, то основной рынок сбыта для нас — страны Европы. Там ситуация складывается по-разному. Есть игроки, которые сильно пострадали — это классические ритейлеры, осуществляющие торговлю на крупных площадках, зато неплохо себя чувствуют интернет-магазины. По крайней мере, в структуре наших заказов доля экспортного e-com увеличивается.
В России, насколько мне известно, мебельные интернет-магазины тоже на подъёме. К сожалению, их доля у нас в разы меньше, чем в той же Германии, поэтому загрузить заказами индустрию они не могут. Германия и Израиль — это те страны, куда мы увеличили отгрузки. Это неудивительно. И там, и там карантин протекает относительно спокойно, люди не потеряли вкуса к покупкам. Из-за невозможности совершать шопинг в офлайне немецкие и израильские потребители покупают в Интернете. Но если в Германии мы имеем дело с развитым рынком электронной коммерции, то в Израиле торговля мебелью в онлайне только набирает обороты, в том числе и благодаря карантину. Это активное движение на экспортных рынках не оставляет нас без заказов.
Ключевой проблемой стало закрытие производства, но простаивали мы всего полторы недели. У нас в области пока реализуется сценарий мягких ограничений, плюс СМК вошла в список системообразующих предприятий. Сейчас работаем. Выпускаем как мягкую, так и корпусную мебель. Однако производственную площадку всё равно пришлось серьезно сократить, подчиняясь требованиям Роспотребнадзора: не больше 50 человек в смене, дезинфицирующая обработка помещений, измерение температуры работникам и прочие меры. В таких условиях, мы сильно ограничены по выпуску объемов на единицу времени. То, что раньше могли сделать за месяц, сейчас будем делать три месяца. Но это куда лучше, чем полный запрет.